Кто катается на сноуборде - прошу не смеяться, кто просто любопытствует – не надо плакать....
Все получилось спонтанно и подозрительно легко – хорошая знакомая пригласила друзей в Мерибель – типа горы, санаторный воздух, замечательный апартмент и немного горных лыж. Я был так рад что оказался в числе этих друзей, что согласился не думая, предвкушая многочисленные удовольствия связанные с поездкой в горы...
С лыжами решилось просто – поскольку лыжной техникой я овладел еще в школе нарезая круги вокруг здания на уроках физкультуры, было совершенно очевидно что пора осваивать сноуборд...
Друзья снабдили меня всеми запасными частями экипировки сноубордиста:
почему-то обязательный шлем, подозрительные трусы с резино-пластиковыми накладками на заднице и бедрах, ну и всякие там гольфы, перчатки и очки. Шлем мне дали похожий на немецкую каску времен второй мировой – а что, я подумал – очень даже прикольно выглядит, для вида пригодиться. Со мной даже пытались поделиться теорией как вообще надо ездить на сноуборде – я конечно для вида слушал, но про себя всей глобальности этой затеи охватить не мог.
Слегка настораживало одно обстоятельство: все смущенно отводили глаза, когда я делился с ними планами как буду рассекать на сноуборде по французким горным склонам. Было ясно – завидуют...
Короче: Лондон – Женева – Мерибель, самолет – автобус – апартмент и пьянка, по русски, до утра (пили правда текилу). Я вообще-то певец никакой, но меня успокоили: горный воздух лечит любое похмелье.
И правда, на утро никаких следов похмелья - через смутную дымку посматривались горы, за десять минут я напялил на себя все что полагается и, чуствуя себя скорее хоккеистом, был готов к доблестям, подвигам, покорениям, и прочим героическим движениям.... Героического оказалось невозможно мало – героическим можно было назвать только желание продолжать осваивать сноуборд хотя все знаки указывали на обратное.
После того как проехав два метра я упал 7 раз я решил что падения считать бессмыссленно – надо концентрироваться на метрах между падениями. С этим же было не густо – доска совершенно не хотела ехать со мной наверху, сводя на нет все мои усилия горного пилотажа. Я начал думать что мне выдали бракованную доску. Обычно в таких ситуациях начинают еще и жать ботинки, но в этот раз ботинки вели себя образцово.
Со временем падения стали какими-то закономерными и монотонными: гор я уже не замечал концентрироваться приходилось на том чтобы успешно встать на ноги – к концу дня это получалось только со второй, третьей, а иногда и четвертой попытки. Плюс много усилий уходило на то чтобы отгонять навазчивую мысль: а зачем собственно вставать если очень, очень скоро я снова буду в горизонтальном положении.
В физическом отношении была только усталость – я даже теоретически не мог ушибиться т.к падал практически стоя на месте. Потел я так, что мне казалось что пот выступает на макушке моего шлема. Я кстати начал думать что он несмотря на свою импозантную немецкую внешность мне не нужен и только тянет мою голову вниз внося свою долю в мои падения. Конец дня вспоминается смутно: путь домой короткими перебежками, душ, ужин, кошмарные сны на ночь.
День второй кардинальных изменений не принес: правда сильно потеплело (я бы сказал безобразно) и вместо снега я начал падать в лужи. Сомнения в необходимости всего моего хоккейного снаряжения росли – мокрое, оно весило в два раза больше и неизмеримо затрудняло мое покорение сноуборда.
Снаружи одежда была мокрая о луж, изнутри от пота – я продолжал потеть как кочегар в летний трудовой день.
Все сюрпризы моей поездки пришлись на третий день. Природа поднапряглась и разродилась утренним морозцем – все что было водой превратилось в лед со всеми вытекающими ледяными последствиями. Я привыкший к роскоши падений в мокрый снег и лужи начал беспощадно отбивать себе все конечности, бугры и выпуклости на моем теле, об лед. На мою беду третий день пришелся на непонятно откуда взявшуюся уверенность, что теперь я уже научился основам и пора ездить как все взрослые ездят – быстро и с шиком.
Вот где я понял китайскую мудрость про шлем и нажопник! Так смачно, наотмашь я никогда не падал, причем умудрялся хлопаться одновременно и задом и затылком - ощущение было такое будто я падал с низко летящего самолета изображая благотворительную помощь страдающей африканской стране.
В какой то момент падать задом надоело и я бодро взялся за дело падать плашмя, как говорят мордой об стол. Падал я, упираясь в трассу лбом, носом и губами. Очевидцы говорили что получалось достаточно художественно. Я пытался защититься от этих безобразий руками – в итоге досталось пальцам и кистям рук, локтям и плечам.
Вы не представляете как быстро цветущий здоровый человек (это я) под пыткой и побоями превращается в голландскую тень отца гамлета. Четыре часа неравной борьбы со сноубордом на льду нанесли непоправимый ущерб моему физическому и моральному состоянию. С этого дня кривая моего тонуса превратилась в прямую (на уровне нуля), планы по покорению были отодвинуты в сторону, на первый план вышло желание выжить и вернуться в Лондон.
Я как зомби шел каждое утро с натянутой улыбкой на склон, ждал пока все остальные упорхнут на лыжах по разным трассам и в одиночистве продолжал свое самоуничтожение. Я дошел до того что даже мысль о том что я еду на доске причиняла мне боль в разных местах моего уставшего тела. Я перестал спать по ночам отрабатывая в уме технику безупадочного спуска на доске...
По утрам кошмар продолжался на яву. Надо сказать что на пятый день я уже мог сносно съезжать по склону тормозя и пяткой и носком, двигаясь вперед и правым и левым боком, падая все меньше и меньше, но каждое падение переносилось все тяжелей и тяжелей, потому что у меня не осталось частей тела на которые я бы мог безболезненно приземляться. Все суставы на руках пели реквиум без остановки, болели ребра, зубы, коленки, почему-то стали отказывать плечи, а задница, отбитая от коленок до лопаток, вообще объявила полный интернациональный суверенитет.
Когда мы откатали последний день жизнь вернулась в то что было когда-то моим телом: я шутил, я пел пиво, выбил пять страйков в боулинг – я понял что чувствуют люди, когда смертную казнь им заменяют на пожизненную работу на шоколадной фабрике...
Да, у меня было ощущение что меня долго били сапогами с набойками и потом за это вежливо попросили денег – ощущение ближе к казарменному чем к курортному, но если смотреть обьективно - насмерть ведь не забили, конечности на месте, голова фунциклирует и теперь я могу вернуться к своему компьютеру и продолжать выводить цветочные узоры розового цвета.
Где-то между Женевой и Лондоном у меня промелькнула бешенная мысль что надо в конце сезона вернуться и закрепить мои навыки сноубордиста, я судорожно напрягся и покрылся ледяным потом, но мысль эта как-то ненавязчиво влетела в одно ухо а вылетела в другое и я успокоился..
рассказ лыжника 
Я не агитирую за здоровый образ жизни, а просто рассказываю свои наблюдения.
.
